![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
shpilkesНу и наконец, друзья, рассказываю о третьем концерте, который я посетила на прошлой неделе. В минувшую пятницу, 21 октября, состоялся концерт Владислава Косарева – еще одного исполнителя, о творчестве которого я уже неоднократно рассказывала в своем блоге. Программа называлась «Песни русской души», и в ней было обещано много романсов, которые, как вы помните, я страстно люблю.
За романсами, а также за новыми впечатлениями от творчества Владислава я и отправилась во Дворец на Яузе. Пусть вас не смущает название сцены – коренные москвичи отлично помнят эту площадку, известную старшим поколениям как ДК МЭЛЗ. Типичный сталинский классицизм, как снаружи, так и внутри, обладает всеми недостатками советских дворцов культуры – неважнецкая акустика, неравномерно распределяемый по залу звук, доносящийся со сцены, но зато отменно звучащий и всюду слышимый скрип кресел, сопровождавший весь концерт от начала до конца. Одним словом, нелегкая площадка.
Экрана, кинопроектора и сильно мне надоевшего в прошлые сезоны видеоряда с анимашками в этот раз, слава музам, не наблюдалось. Сцена была оформлена минималистически. Траурное сочетание глухого черного задника с багрово-красными занавесами по бокам, да отталкивающая желтая подсветка временами создавали ощущение разлитой в воздухе тревоги. И когда, после вступления оркестра под управлением Смолия, на сцене появился сам солист, почему-то подумалось: «Ни дать ни взять, Орфей, спускающийся в Аид».
Похоже, Владиславу и самому передалось тревожное ощущение, и первый блин – романс «В час роковой» вышел скомканным, с внезапно проглоченным окончанием одной из строк. «Мы так давно не виделись, что я разволновался уже на первой песне», – признался Влад. Но дальше дело пошло поживее. Первое отделение, как и в прошлогоднем октябрьском концерте, было почти полностью посвящено романсам. В режиме нон-стоп прозвучали любимые многими поклонниками романса «Снился мне сад в подвенечном уборе», «Вы мной играете, я вижу…», «Не уходи», «Очи черные», «Однозвучно гремит колокольчик». Одно произведение сменяло другое, а я, слушая их, тем временем думала: все же жанровой вершиной, которую пока что удалось покорить Владиславу в романсе, остаются «Две розы» (послушать можно здесь). Не разочаровали также «Белой акации гроздья душистые» и «Запрягу я тройку борзых…» В последней залихватское, озорное исполнение сопровождается цыганским напевом а-най-най-най, который, того и гляди, перейдет в я-бабай-бай-бай, еще раз подтвердив космополитическую природу большинства романсов и песен, принимаемых некоторой частью публики за «русский фольклор».
Однако просматривался в этом музыкальном вечере явный диссонанс, а в чем он заключался, стало очевидно ближе к концу первого отделения. Странность нынешнего концерта (тем более заметная, так как накануне я посетила два других музыкальных мероприятия, и по свежести впечатлений было с чем сравнивать) заключалась в так и не преодоленном отчуждении артиста от зала. Владислав практически не общался с публикой. Это было тем более удивительно, что в прошлые наши встречи он неплохо справлялся с конферансом: объявлял названия звучавших в программе песен, шутил, обращался к аудитории с вопросами. А ныне, после краткого приветственного слова, не говорил вообще ничего вплоть до финала, когда наконец пригласил всех на свой следующий концерт. Надо сказать, что и аудитория произвела не лучшее впечатление.
Понятно, что есть категория восторженных барышень и дам, которым абсолютно безразлично, о чем поет их кумир. Даже если он выйдет на сцену и молча постоит на ней под музыку, они все равно заверещат от восторга. Но когда вопли «брррраво!» исторгают, не вслушиваясь и не вглядываясь в происходящее на сцене, не дав смолкнуть последним аккордам, а артисту – допеть последнее слово, поневоле вспоминаешь работы психологов о распространении массовой истерии в толпе. При этом зал не стремился соучаствовать в музыкальном действе – не хлопал в такт и не подпевал до самой последней песни, которую Владислав предложил исполнить вместе «по традиции» (хм, а я была уверена, что поют всем залом по велению души, когда уже так хорошо, что смолчать не можешь).
Второе отделение удивило меня более первого. По опыту прошлых концертов можно было предположить, что оно будет посвящено народным песням. В общем так и случилось, но в нынешнем сезоне в категорию «народных» попали песни казацкие, причем такой их список, который к «народным» причислить нельзя даже в состоянии глубокого транса. Песни сами по себе отличные, только вот объяснений или хотя бы упоминания их авторов от утерявшего дар речи Владислава мы так и не дождались. Восполняю пробел и надеюсь, что публика, которой небезразличны сами песни и их история, а не только обожание артистов, не станет их отождествлять с народными.
Открылось второе отделение «казацкой» «Когда мы были на войне». К казакам эта песня имеет столько же отношения, сколько романсы из предыдущего отделения – к русскому фольклору. Ее автор – бард Виктор Столяров, написавший музыку на стихотворение Давида Самойлова «Песенка гусара», а ансамбль «Талисман» прославился с ней на радиостанции «Юность», откуда баллада пошла в широкие народные массы, приобретя славу «старинной казацкой народной песни». Случилось это все в середине 1980-х гг. – не так уж давно, чтобы позабыть истину. Так что эта чудесная песня, безусловно, авторская, и ее авторы заслуживают хотя бы упоминания имен.
Далее последовала еще одна «казацкая» «Вот полк пошел по бережку крутому». История песни столь интересна, что ей можно было бы посвятить отдельный рассказ. Но не буду утомлять читателей подробностями и отмечу только, что и у этой «казацкой народной» есть авторы – композитор Иван Дзержинский и поэт Александр Чуркин. В оригинале это фрагмент оперы «Поднятая целина» (1935) – хоровая ария красных конников, посвященная прославлению мудрых советских руководителей – тов. Сталина и тов. Ворошилова. Ну а в куплетах, свободных от дифирамбов отцу всех народов, как и положено в операх тру-большевиков, нивы колосятся, пашни пашутся, враги убиваюццо. Из-за явной политической ангажированности этот вариант песни был забыт уже к концу 1950-х, однако существовал другой текст, написанный тем же Чуркиным в 1935 году: «Шли по степи полки казачьи с Дону», где все так же передавали поклон красные конники, но появился один казак с человеческими чувствами, который «заскучал по дому и кОню на гриву голову ронил». Этому варианту и была суждена долгая народная слава. Нынешний текст, спетый Владиславом, – интерпретация второго варианта песни Дзержинского-Чуркина, по-видимому, возникшая тогда, когда даже красные конники стали казаться историческим анахронизмом, а потому были выкинуты за рамки произведения.
Третья композиция… Ну в общем вы уже догадываетесь… Третья «казачья» песня «Не для меня придет весна» также авторская. Из всех вышеперечисленных она самая старинная. Автор текста – моряк А. Молчанов, опубликовавший одноименное стихотворение в журнале «Библиотека для чтения» № 33 за 1838–1839 год. В нем лирический герой готовился сразиться «с народом абхазским у брегов кавказских», где его, согласно предчувствию, поджидала пуля. Автор аранжировки – Яков Пригожий, сделавший ее много позже публикации текста – в 1870-х гг. Как и в предыдущих случаях, песня приобрела широкую популярность, «пошла в народ», обросла массой самодеятельных текстовых вариаций… но все это не повод считать произведение фольклорным и не вспоминать его авторов.
Я слышала все три вышеперечисленные вещи в исполнении самых разных артистов – от хора Кубанских казаков до Пелагеи и дуэта Дятлов&Арбенина. Считаю, что «Когда мы были на войне» никто еще не спел лучше Евгения Дятлова, а «Не для меня» завораживающе исполняет Петя Налич: когда он выходит с МКПН на сцену и затягивает ее а капелла, замираешь и только судорожно сглатываешь – до того она пронзает. В исполнении же Владислава «казацкая» часть репертуара произвела не самое благоприятное впечатление. Слишком механистически и по-прежнему слишком мало чувств. Местами он так форсирует звук, что в зале, и без того обладающем акустическими погрешностями, хотелось зажать уши. Кстати, от подмены чувственности криком и попыток «взять голосом» те фрагменты, где нужны переживания, больше всего по-прежнему страдают романсы. Что-то с этим надо делать: то ли влюбиться, то ли педагога по вокалу поменять.
Завершилось второе отделение теми немногими композициями, которые условно можно назвать народными: «Черный ворон», «Ой, то ни вечер», «Выйду я на улицу». Впрочем, ближе к занавесу Владислав вернулся к авторским песням – исполнил «Очарована, околдована» и спел вместе с залом «Течет Волга», впервые за весь вечер немного разговорившись.
Что хотелось бы в дальнейшем? Все же послушать принципиально иную программу в его исполнении. Что-нибудь иноязычное эстрадное в духе 1960–1970-х годов.Без ложек без гуслей, разумеется. Он же может – по крайней мере, раньше мог. И это было совсем неплохо.
За романсами, а также за новыми впечатлениями от творчества Владислава я и отправилась во Дворец на Яузе. Пусть вас не смущает название сцены – коренные москвичи отлично помнят эту площадку, известную старшим поколениям как ДК МЭЛЗ. Типичный сталинский классицизм, как снаружи, так и внутри, обладает всеми недостатками советских дворцов культуры – неважнецкая акустика, неравномерно распределяемый по залу звук, доносящийся со сцены, но зато отменно звучащий и всюду слышимый скрип кресел, сопровождавший весь концерт от начала до конца. Одним словом, нелегкая площадка.
Экрана, кинопроектора и сильно мне надоевшего в прошлые сезоны видеоряда с анимашками в этот раз, слава музам, не наблюдалось. Сцена была оформлена минималистически. Траурное сочетание глухого черного задника с багрово-красными занавесами по бокам, да отталкивающая желтая подсветка временами создавали ощущение разлитой в воздухе тревоги. И когда, после вступления оркестра под управлением Смолия, на сцене появился сам солист, почему-то подумалось: «Ни дать ни взять, Орфей, спускающийся в Аид».
Похоже, Владиславу и самому передалось тревожное ощущение, и первый блин – романс «В час роковой» вышел скомканным, с внезапно проглоченным окончанием одной из строк. «Мы так давно не виделись, что я разволновался уже на первой песне», – признался Влад. Но дальше дело пошло поживее. Первое отделение, как и в прошлогоднем октябрьском концерте, было почти полностью посвящено романсам. В режиме нон-стоп прозвучали любимые многими поклонниками романса «Снился мне сад в подвенечном уборе», «Вы мной играете, я вижу…», «Не уходи», «Очи черные», «Однозвучно гремит колокольчик». Одно произведение сменяло другое, а я, слушая их, тем временем думала: все же жанровой вершиной, которую пока что удалось покорить Владиславу в романсе, остаются «Две розы» (послушать можно здесь). Не разочаровали также «Белой акации гроздья душистые» и «Запрягу я тройку борзых…» В последней залихватское, озорное исполнение сопровождается цыганским напевом а-най-най-най, который, того и гляди, перейдет в я-бабай-бай-бай, еще раз подтвердив космополитическую природу большинства романсов и песен, принимаемых некоторой частью публики за «русский фольклор».
Однако просматривался в этом музыкальном вечере явный диссонанс, а в чем он заключался, стало очевидно ближе к концу первого отделения. Странность нынешнего концерта (тем более заметная, так как накануне я посетила два других музыкальных мероприятия, и по свежести впечатлений было с чем сравнивать) заключалась в так и не преодоленном отчуждении артиста от зала. Владислав практически не общался с публикой. Это было тем более удивительно, что в прошлые наши встречи он неплохо справлялся с конферансом: объявлял названия звучавших в программе песен, шутил, обращался к аудитории с вопросами. А ныне, после краткого приветственного слова, не говорил вообще ничего вплоть до финала, когда наконец пригласил всех на свой следующий концерт. Надо сказать, что и аудитория произвела не лучшее впечатление.
Понятно, что есть категория восторженных барышень и дам, которым абсолютно безразлично, о чем поет их кумир. Даже если он выйдет на сцену и молча постоит на ней под музыку, они все равно заверещат от восторга. Но когда вопли «брррраво!» исторгают, не вслушиваясь и не вглядываясь в происходящее на сцене, не дав смолкнуть последним аккордам, а артисту – допеть последнее слово, поневоле вспоминаешь работы психологов о распространении массовой истерии в толпе. При этом зал не стремился соучаствовать в музыкальном действе – не хлопал в такт и не подпевал до самой последней песни, которую Владислав предложил исполнить вместе «по традиции» (хм, а я была уверена, что поют всем залом по велению души, когда уже так хорошо, что смолчать не можешь).
Второе отделение удивило меня более первого. По опыту прошлых концертов можно было предположить, что оно будет посвящено народным песням. В общем так и случилось, но в нынешнем сезоне в категорию «народных» попали песни казацкие, причем такой их список, который к «народным» причислить нельзя даже в состоянии глубокого транса. Песни сами по себе отличные, только вот объяснений или хотя бы упоминания их авторов от утерявшего дар речи Владислава мы так и не дождались. Восполняю пробел и надеюсь, что публика, которой небезразличны сами песни и их история, а не только обожание артистов, не станет их отождествлять с народными.
Открылось второе отделение «казацкой» «Когда мы были на войне». К казакам эта песня имеет столько же отношения, сколько романсы из предыдущего отделения – к русскому фольклору. Ее автор – бард Виктор Столяров, написавший музыку на стихотворение Давида Самойлова «Песенка гусара», а ансамбль «Талисман» прославился с ней на радиостанции «Юность», откуда баллада пошла в широкие народные массы, приобретя славу «старинной казацкой народной песни». Случилось это все в середине 1980-х гг. – не так уж давно, чтобы позабыть истину. Так что эта чудесная песня, безусловно, авторская, и ее авторы заслуживают хотя бы упоминания имен.
Далее последовала еще одна «казацкая» «Вот полк пошел по бережку крутому». История песни столь интересна, что ей можно было бы посвятить отдельный рассказ. Но не буду утомлять читателей подробностями и отмечу только, что и у этой «казацкой народной» есть авторы – композитор Иван Дзержинский и поэт Александр Чуркин. В оригинале это фрагмент оперы «Поднятая целина» (1935) – хоровая ария красных конников, посвященная прославлению мудрых советских руководителей – тов. Сталина и тов. Ворошилова. Ну а в куплетах, свободных от дифирамбов отцу всех народов, как и положено в операх тру-большевиков, нивы колосятся, пашни пашутся, враги убиваюццо. Из-за явной политической ангажированности этот вариант песни был забыт уже к концу 1950-х, однако существовал другой текст, написанный тем же Чуркиным в 1935 году: «Шли по степи полки казачьи с Дону», где все так же передавали поклон красные конники, но появился один казак с человеческими чувствами, который «заскучал по дому и кОню на гриву голову ронил». Этому варианту и была суждена долгая народная слава. Нынешний текст, спетый Владиславом, – интерпретация второго варианта песни Дзержинского-Чуркина, по-видимому, возникшая тогда, когда даже красные конники стали казаться историческим анахронизмом, а потому были выкинуты за рамки произведения.
Третья композиция… Ну в общем вы уже догадываетесь… Третья «казачья» песня «Не для меня придет весна» также авторская. Из всех вышеперечисленных она самая старинная. Автор текста – моряк А. Молчанов, опубликовавший одноименное стихотворение в журнале «Библиотека для чтения» № 33 за 1838–1839 год. В нем лирический герой готовился сразиться «с народом абхазским у брегов кавказских», где его, согласно предчувствию, поджидала пуля. Автор аранжировки – Яков Пригожий, сделавший ее много позже публикации текста – в 1870-х гг. Как и в предыдущих случаях, песня приобрела широкую популярность, «пошла в народ», обросла массой самодеятельных текстовых вариаций… но все это не повод считать произведение фольклорным и не вспоминать его авторов.
Я слышала все три вышеперечисленные вещи в исполнении самых разных артистов – от хора Кубанских казаков до Пелагеи и дуэта Дятлов&Арбенина. Считаю, что «Когда мы были на войне» никто еще не спел лучше Евгения Дятлова, а «Не для меня» завораживающе исполняет Петя Налич: когда он выходит с МКПН на сцену и затягивает ее а капелла, замираешь и только судорожно сглатываешь – до того она пронзает. В исполнении же Владислава «казацкая» часть репертуара произвела не самое благоприятное впечатление. Слишком механистически и по-прежнему слишком мало чувств. Местами он так форсирует звук, что в зале, и без того обладающем акустическими погрешностями, хотелось зажать уши. Кстати, от подмены чувственности криком и попыток «взять голосом» те фрагменты, где нужны переживания, больше всего по-прежнему страдают романсы. Что-то с этим надо делать: то ли влюбиться, то ли педагога по вокалу поменять.
Завершилось второе отделение теми немногими композициями, которые условно можно назвать народными: «Черный ворон», «Ой, то ни вечер», «Выйду я на улицу». Впрочем, ближе к занавесу Владислав вернулся к авторским песням – исполнил «Очарована, околдована» и спел вместе с залом «Течет Волга», впервые за весь вечер немного разговорившись.
Что хотелось бы в дальнейшем? Все же послушать принципиально иную программу в его исполнении. Что-нибудь иноязычное эстрадное в духе 1960–1970-х годов.