14 февраля

Лет –цать назад этот день, 14 февраля, был таким же ясным и солнечным, но не таким холодным. У мужа на работе внезапно выдался выходной, и он, засидевшись за зиму в слякотном городе, изо всех сил рвался из него вон, подальше в Замкадье, на природу. По такому случаю мы даже немного повздорили. «Ну поехали, – уговаривал он меня, – я покажу тебе настоящую зиму!» С моей же точки зрения, колесить часа полтора в машине по замерзшему Подмосковью с двухлетним ребенком и маленькой собачкой, чтобы увидеть какую-нибудь заваленную снегом лужайку, было верхом безумия. К тому же в среднерусских зимних пейзажах нет и не может быть ничего красивого, одна унылая монотонная белизна. «Лучше бы дома что-нибудь полезное сделал», – бухтела я. Муж клялся, что все полезное он обязательно переделает в ближайшие выходные, а день всех влюбленных лучше всего провести на прогулке. «Ведь мы же любим друг друга!», – этим утверждением моя оборона была окончательно сломлена.

И мы поехали гулять. Может, мы ехали часа полтора, а может, и два. Я их не заметила. Мы слушали музыку, машину уютно грела печка, и мы пробирались куда-то, почти не выбирая дороги. Она сама нас вела. Мы заехали под Можайск, свернули в какое-то поле, и там дорога внезапно кончилась. «Вылезайте», – крикнул муж. Из хронической нелюбви к зиме (и столь же хронической вредности характера) мне хотелось остаться в машине. Но проснувшаяся дочка хотела гулять. Еще больше гулять хотела собачка. Я оказалась в меньшинстве. Весь остальной экипаж благополучно высыпался из автомобильного нутра на заснеженное поле и не подавал никаких признаков замерзания.

Дочка быстро освоилась, расшалилась и стала кидать лопаткой снег. Наш всепогодный пудель носился по едва заметной тропинке взад-вперед – только рыжие уши летали над сугробами. А я стояла, замерев, и вглядывалась вдаль. Впереди, насколько хватало взора, раскинулась гигантская белая равнина. Казалось, она охватывает всю землю, и вряд ли где-то на ней в этот момент могло быть что-то другое, кроме этого всеобъятного белого безмолвия. Снег искрился на солнце так, что через несколько минут у меня начали слезиться глаза. Но когда я проморгалась, я вдруг осознала, что сверху равнину накрывает совсем не зимнее, а очень высокое, уже совсем весеннее бледно-голубое небо. Эти две стихии – зимняя белая пелена и весенняя голубизна сливаются где-то на горизонте, и из безнадежно осточертевшей зимы там, у горизонта, рождается весна. «А знаешь, – сказала я мужу, пожалуй, ты прав. Надо было выехать из города, чтобы увидеть это…» Я не стала объяснять, что именно. А он был так рад, что прогулка удалась, и не стал уточнять.

С тех пор прошло много лет. Наша дочка, вошедшая уже в подростковый возраст, критически хмыкает при виде заигрывающих с ней одноклассников. Наша собачка, бегавшая всеми нашими тропинками больше 15 лет, на прошлой неделе убежала по последней из них куда-то за радугу. У мужа так много работы, что давно уже нет выходных не только среди недели, но даже в ее конце… Но снова пришло 14 февраля – день влюбленных, день, когда вдалеке у горизонта среди белого зимнего безмолвия вдруг рождается весеннее высокое небо.

И да, мы любим друг друга. По-прежнему любим друг друга…